Пробация - дело добровольное. Но власти надеются, что ежегодно порядка 50 тысяч осуждённых будут ей охвачены.
Для того, чтобы люди в колониях соглашались принять участие в программе, они должны понимать, что получат. Среднестатистический сиделец относится ко всему, что исходит от тюремщиков, скорее с недоверием, чем с надеждой. Да и сами сотрудники ФСИН, что уж греха таить, смутно представляют свою роль в процессе «исцеления преступной личности». Так что первым делом ФСИН займётся подготовкой кадров.
Но для этого должна быть научная база, и потому вузы и НИИ сделают ряд исследований и даже проведут научную конференцию по теме пробации. Брать сотрудников для пробации будут из числа тех, кто остался без работы в связи с ликвидацией колонии (ИК в стране регулярно закрываются).
Часть будет работать с осуждёнными, а часть с уже освободившимися. Все это на базе уголовно-исполнительных инспекций, которые сейчас ведут контроль условно осуждённых и находящихся на домашнем аресте или под ограничением свободы.
Итак, арестант решил стать объектом (клиентом, подопечным - пока не определились с тем, как назвать) пробации. Он подписал соглашение. Что дальше? Для него разработают индивидуальную программу (сейчас учёные будут составлять методики, которые станут применять). Она в каких-то случаях будет включать много общения с психологом и психиатром, в каких-то этого не потребуется. Возможно, она будет состоять из прохождения курсов против агрессии и жестокости (то, о чем мы давно мечтаем). Обязательными станут профориентация и получение соответствующего образования.
Что нужно, чтобы человек не вернулся за решетку? Пожалуй, главное - работа и жильё. Ну и деньги на первый случай. Сейчас освободившемуся выдают 850 рублей, которых обычно не хватает даже на то, чтобы добраться до дома. Предполагается, что арестанты (из числа тех, кто работал в колонии минимум три последних месяца) на свободе получат разовое пособие по безработице. Они также будут трудоустроены и им при необходимости дадут место в «интернате» (так пока условно называют соцучреждение).
С жильём история непростая: Минфин отказался выделять деньги на строительство общежитий для экс-сидельцев. Да и закон напрямую не обязывает власти на местах выделять рабочие места для них. Так что многое в реализации пробации будет зависеть от губернаторов. Главы субъектов могут найти общий язык с бизнесменами, чтобы те и на работу брали, и временное жилье давали. Захотят ли? Чем их заинтересовать?
В среднем в каждом регионе ежегодно на свободу будут выходить от 200 до 1000 «подопечных» системы пробации. С одной стороны, вроде бы не так много, но с другой - не так уж мало.
Любая бюрократическая структура стремится к формализации. А все потому, что полагает: только так видна эффективность ее работы. Отчеты — без этого невозможно обойтись, но система в итоге может ориентироваться только на них, забывая о гуманитарной миссии, о человеке как таковом.
Опасность формализации и бюрократизации очевидно может нависнуть и над законом о пробации. Профессор Владимир Уткин, который был директором юридического института Томского университета, анализировал работу службы пробации в Англии. Там она готовит досудебный доклад, который оценивает риски противоправного поведения, сложности социальной адаптации и т.д. И вот он пришел к выводу, что эти доклады превратились в пустую глупую формальность. И что численность «клиентов» и сотрудников просто несоизмерима. Надеюсь, мы не повторим эту ошибку.
