После того, как Никиту (он был в жутком состоянии: не мог вспомнить даже своего имени и постоянно звал маму) нашла в камере СИЗО обозреватель «МК», член ОНК Москвы , поднялся шум и парня освободили. Но жить ему спокойно все эти годы, как оказалось, не давали. И вот теперь Никиту решили снова отправить за решетку вопреки логике, здравому смыслу и, судя по всему, закону.
Как целая система борется против одного психически нездорового парня - в материале «МК».
- Помогите, Никита за решеткой! - плачущий голос мамы Татьяны Екименко не спутать ни с чем, и это похоже на дежавю. Точно так же она молила о помощи много лет назад, когда ее сына в первый раз посадили в СИЗО.
- Никита снова что-то совершил? - задаю вполне логичный вопрос.
- Нет, что вы! Это все по тому же уголовному делу, которое было возбуждено в 2013-м году.
Ни за что бы не поверила ее словам, но вот документы. И юрист, который помогает маме с самого начала, подтверждает: это старое дело, никаких вновь открывшихся обстоятельств нет.
Напомню странную историю, о которой «МК» писал много лет назад (статья в газете называлась «Душевно больное следствие»).
В 2013-м году патруль остановил Никиту, у которого при себе были справка об инвалидности по психическому заболеванию и телефон мамы-опекуна. Родительнице полицейские звонить не стали, а доставил парня в ОМВД по району Фили-Давыдково. У Екименко «обнаружили» гашиш и электронные весы. «Обнаружили», пишу в кавычках, не случайно. Обыск был проведен с нарушениями, более того, один из понятых исчез (допросить его не удалось ни на стадии следствия, ни суда), а второй (что примечательно, его для дачи показаний доставляли из колонии) заявил, что не присутствовал на процедуре и Никиту никогда раньше не видел.
Но это и не единственный, и не главный «косяк» следствия.
Никита - инвалид с детства бессрочно, и его заболевание столь серьезное, что он нуждается в постоянной помощи. В адрес следствия и суда были направлено письмо специалистов ПНД № 2 психиатрической клинической больницы им. Алексеева. Психиатры тогда указывали, что степень выраженности шизофренических изменений личности такова, что Еременко не мог назвать даже дату своего рождения и место регистрации.
Позволю себе, как и восемь лет назад (тем более, что сейчас это снова актуально), процитировать это письмо: «Не выдерживает критики и предъявленное обвинение. Больной обучался только в начальных классах коррекционной школы и не может производить простейшие арифметические действия на сложение и вычитание. А у него был изъят безмен, который необходим для точного исследования с десятыми долями граммов...
Больной нуждается в лечении и по состоянию здоровья не может находиться в следственном изоляторе на общих основаниях. Однако вопреки обращению диспансера к следователю он продолжает находиться там».
Это коллективное письмо психиатров не помогло. И годом позже, весной 2014-го я, тогда член ОНК Москвы, обнаружила Никиту в камере СИЗО № 3, известном как «Краснопресненская пересылка». Вскоре его освободил президиум Мосгорсуда с формулировкой: «Меру пресечения не избирать».
Как бы то ни было, в СИЗО Еременко продержали в общей сложности почти полтора года, из которых большую часть он провел в психбольнице «Бутырки». Когда дело дошло-таки до суда, Никите назначили принудительное психиатрическое лечение. Он его прошел. На этом бы все и закончилось, если бы не активная мама, которая решила во что бы то ни было доказать невиновность сына и реабилитировать его. В итоге Мосгорсуд признал решение нижестоящей инстанции незаконным (опять-таки привел в пример странности с понятыми). Дело было направлено прокурору, а тот решил его не закрывать, а переслать обратно в ОВД Фили-Давыдково.
И понеслось...
Следователи изо всех сил старалась найти новые доказательства вины парня. Они приходили допрашивать его в психдиспансер, разыскивали в санатории, куда его направлял Департамент здравоохранения Москвы. Каждый раз после визитов органов у Никиты ухудшалось его психическое состояние, и он потом несколько месяцев восстанавливался. Так прошли все эти 8 лет. Уголовное дело то приостанавливали (с формулировкой «в связи с временной болезнью», хотя инвалидность бессрочная), то возобновляли.
«Неужели полицейским нечем заняться?» - спросите вы. И будете совершенно правы. Объяснить фанатичное желание следователей доказать свою правоту можно только одним: не нужна им плохая статистика. А мама ведь, как я говорила, требовала полной реабилитации сына. В какой-то момент она отказалась от этой идеи, но маховик, что называется, был запущен.
- Когда же они от нас отстанут? - восклицает Татьяна. - Я пришла 11 июля 2022 года к заместителю начальника следственного отдела Оксане Волковой, чтобы получить процессуальные документы. А на следующий день, 12 числа, она объявила сына в федеральный розыск! Зачем она это сделала? Ведь если он был нужен для допроса, то по закону она была обязана вызвать нас повесткой.
Никита никогда не прятался. Его адрес и телефон, так же как и мои, известны правоохранительным органам. Но 10 октября сына задержали, привезли в отдел полиции. Меня к нему долго не пускали (как это было во время первого задержания в 2013 году). Когда я прорвалась наконец в ОМВД по району Фили-Давыдково, увидела сцену: Никита сидел на полу в наручниках и плакал. Перед ним стояли два полицейских с оружием и две женщины: заместитель начальника следственного отдела Оксана Волкова и следователь Милана Бокша.
Сейчас Никита в СИЗО № 7.
- Непонятно, чего хотят добиться полицейские, - говорит адвокат. - Восполнение неполноты следствия после возврата судом уголовного дела прокурору недопустимо, в соответствии с постановлением Конституционного Суда РФ от 08.12.2003. То есть никакие новые следственные действия, направленные на сбор и получение новых доказательств, невозможны в принципе.
Срок давности по делам о наркотиках - 15 лет. Так что формально можно возобновить. Видимо, чтобы не выносить процессуальное решение о непричастности Екименко к преступлению, решили добиться от него признаний спустя много лет. И как это сделать? В СИЗО, конечно же, - там получить показания легче всего...
